Дети, старики и домашние животные
Один из важнейших жизненных принципов англичан можно выразить следующей формулой: «мы пришли в этот мир не для того, чтобы получать удовольствие». Именно на нем основаны многие отличительные черты их характера и образа жизни. А начинается все с рождения и воспитания ребенка. Детей принято держать в строгости, и чем выше в обществе вы находитесь, тем больше строгостей. Нередко приходится видеть, как в богатом английском доме с огромной гостиной, гигантской спальней, величественным кабинетом так называемая детская комната находится почти на чердаке и представляет собой убогую каморку. И делается это вполне осознанно, из принципиальных соображений, чтобы не нежить, а закалять.
Популярная в XIX веке книга этикета была очень тверда в своих рекомендациях: «Никогда не позволяйте детям появляться во время десерта, когда вы принимаете дома гостей; дети совершенно неуместны в подобных случаях. Ваши гости будут выносить их только из вежливости; их присутствие прервет общее течение послеобеденной беседы; и вы можете быть уверены, что, за исключением вас и вашего мужа, не будет ни одного человека за столом, который бы не мечтал о том, чтобы они удалились к себе в детскую». Подобные рекомендации относились и к другим мероприятиям. Детей нельзя было брать в гости, на прогулку, в путешествие; по сути надо было только приучить их говорить перед сном «Спокойной ночи, папа и мама».
Вот как описывает Диккенс встречу английской матери с единственным сыном после долгой разлуки: «Мать коснулась его лба ледяным поцелуем и протянула четыре негнущихся пальца в шерстяной митенке… Ее взгляд, знакомый звук сурового, властного голоса так подействовали на сына, что он вновь, как в детстве, ощутил непреодолимую робость и желание сжаться в комок»[8]. Надо ли говорить, что после такой радостной встречи сыну захотелось вновь уехать далеко и надолго.
До сих пор в стране очень популярна система пансионов, причем раздельных для мальчиков и девочек (поскольку сексуальные отношения – дело вредное, то и привыкать к общению нечего), прежде всего для детей из аристократических и богатых семей. Дисциплина и порядки в них и по сей день представляют собой некую смесь тюрьмы, казармы и монастыря, считающуюся приличествующей духу воспитания настоящего англичанина.
А в XIX веке в таких пансионах розги и другие виды телесных наказаний были делом не только обычным, но и приветствовавшимся. С 1809 года знаменитый Итон, школу для английских принцев и лордов, возглавил достопочтенный Доктор Джон Кит, который прославился тем, что был чемпионом порки и сек в среднем по 10 мальчиков в день, иногда устанавливая собственные скромные рекорды, когда число их доходило до нескольких десятков. Когда же он собрался на пенсию, то его бывшие ученики собрали ему крупную сумму денег, подчеркнув, как ценят они его строгое воспитание.
Менее благосклонные, но очень яркие воспоминания о быте и нравах обычных английских пансионов XIX века оставили Чарльз Диккенс и Шарлота Бронте. Первый поместил своего Давида Копперфильда в подобного рода места, где тот узнал, что такое настоящая жизнь. «Я узнал множество подробностей о жизни в пансионе и о его обитателях. Я узнал, что мистер Крикл с полным основанием утверждал, будто он зверь; что он самый строгий, самый жестокий из учителей, что он каждый день расправляется со всеми направо и налево, налетает на учеников, как рубака-кавалерист, и безжалостно их сечет. …Мне кажется, на свете никто и никогда не любил своей профессии так, как любил ее мистер Крикл. Он бил мальчиков с таким наслаждением, словно утолял волчий голод»[9].
Джейн Эйр из романа Бронте в один из первых дней своего пребывания в школе столкнулась с похожей ситуацией: «Бернс немедленно вышла из класса и направилась в чуланчик, где хранились книги и откуда она вышла через полминуты, держа с руках пучок розог. Это орудие наказания она с почтительным книксеном протянула мисс Скетчерд, затем спокойно, не ожидая приказаний, сняла фартук, и учительница несколько раз пребольно ударила ее розгами по обнаженной шее. На глазах Бернс не появилось ни одной слезинки, и хотя я при виде этого зрелища вынуждена была отложить шитье, так как пальцы у меня дрожали от чувства беспомощного и горького гнева, ее лицо сохраняло обычное выражение кроткой задумчивости»[10].
Как бы не старались классики, разоблачая подобные методы воспитания, все равно закалка и строгость оставались (а в идеальном виде и остаются) основой английской системы воспитания. Не случайно, видимо, движение бойскаутов зародилось в начале XX века именно в Англии и лозунгом его стало «Будь готов!». Подлинный англичанин должен быть готов к любым трудностям в любую минуту.
Живучесть английских принципов воспитания особенно заметна в сравнении с другими народами.
В Италии на развалинах античной Остии бок о бок ходили две группы школьников – английских и итальянских. Итальянские дети шумели, возились, громко шутили, дергали девочек за косички, тыкали мальчиков в бок, и полдюжины столь же шумных учителей никакой силой не могли навести порядок, да и не очень-то старались. Дети все-таки!
Юный англичанин
Английская группа представляла собой разительный контраст. Небольшая возня среди мальчиков (девочки с блокнотиками и карандашами были собранны и строги) вызвала немедленный окрик одной-единственной учительницы, и восстановилась гробовая тишина. Краткая лекция о правилах поведения в общественном месте закончилась характерной фразой: «Саймон, сконцентрируйся!» Маленький русоволосый Саймон немедленно страдальчески наморщил лоб и стал концентрироваться. У него не возникло вопросов, зачем это надо делать и на чем, собственно, концентрироваться в теплый весенний день на зеленой лужайке среди древних развалин. Каждый хороший английский мальчик и так знает, что надо быть собранным и сосредоточенным. Интересно, что слово «сконцентрироваться» взрослые англичане часто употребляют по отношению сами к себе. После вкусной еды, чашки хорошего чая, расслабляющей дружеской беседы надо собраться и вернуться к реальной жизни.
Существует старинная английская истина – «дети должны быть видны, но не слышны». В английских пабах на дверях часто можно увидеть табличку «No children, no dogs» («Детям и собакам вход запрещен»), и если для собак исключение, может быть, еще и сделают, то для детей – нет, только в некоторых местах, глухой провинции, где один паб на всю деревню, детей могут пустить в дневное время, о чем радостно опять же сообщает надпись на входе. Но это, конечно, уже не настоящий паб. Типичный вопрос, обращенный к ребенку: «Ну и кем вы хотите стать, когда вырастите, молодой человек?», наводит на мысль о том, что детство – это лишь тот период, который надо пережить, чтобы стать нормальным, то есть взрослым, человеком.
В похожей ситуации находится и старшее поколение англичан. Судьба старика Лира хорошо известна. Его дочь Гонерилья не случайно сравнивает своего отца с ребенком: «Сам отдал власть, а хочет управлять / По-прежнему! Нет, старики – как дети, / И требуется строгости урок, / Когда добро и ласка им не впрок»[11]. А в книге хороших манер XIX века отмечалось: «Существует жестокое правило, которое одновременно исключает очень старых и очень молодых из званых обедов; но «немые» так же неуместны на них, как и чересчур говорливые. Люди, понимающие все буквально и не умеющие понять шутку, также не добавляют радости во время пира».
Может быть, именно поэтому люди пожилые в Англии очень дорожат своей независимостью. Любой ценой стремятся они не стать бременем для своих детей, а по сути, остаться свободными от их влияния: кому же хочется, чтобы его на старости лет третировали, как малого ребенка. Здесь можно очень принято жить в том, что, по сути, является аналогом домом для престарелых. Правда, для этого надо иметь немалые деньги. Тогда у вас на старости лет будет своя квартирка в общем «престарелом» доме, со своими личными вещами и укладом, но вместе с тем и преимущества круглосуточного медицинского контроля, возможности пообщаться с людьми своего возраста, общественные стариковские развлечения.
Выйдя на пенсию, англичане становятся крайне активными, занимаясь своим садом, отдаваясь какому-нибудь хобби, и много и активно путешествуя как по своей стране, так и за границей. Типичная английская старушка совсем непохожа на привычный для нас образ: она всегда ярко одета (любимый цвет здесь тех, кому за 70, – розовый), подтянута, может пройти по маршруту много километров, но в конце ее непременно должна ожидать чашка хорошего чая. Более того, в этом возрасте она даже становится общительной. Дойдя до определенного возраста, англичане начинают позволять себе всякое такое, что не проявляли отрыто до этого времени, например любовные отношения. Пожилые люди – единственная категория английского населения, которая была замечена в игриво-фривольном отношении друг с другом. Они могут даже позволить себе уединиться где-нибудь в ресторане и трогательно взяться за руки – вольность, которую они наверняка не позволяли себе предшествующие пятьдесят лет совместной жизни.
